В год столетия районной газеты «Красное знамя» мы предлагаем вам ознакомиться с фрагментами воспоминаний нашего старшего товарища – участницы разминирования оштинских рубежей, командира отделения Клавдии Логиновой, в свое время награжденной значком «Отличный минер».
...Разминируем лесистую местность. ЯМ-5 прямо на земле, зимней маскировки. Иди свободно от мины к мине, снимай взрыватель – и дальше. Обезвреживание идет быстро. Подхожу к очередной мине. Только прикоснулась к кончику взрывателя – он отпал … вместе с чекой. Остальная часть взрывателя – в мине. Сейчас произойдет взрыв. Убежать уже не успею. Эти мысли молниеносно проносятся в голове, но взрыва не происходит. Показываю свой «трофей» начальнику штаба, который всегда с нами и готов помочь в любой ситуации.
– …И как ты сумела не подорваться? – изумленно говорит он и высказывает предположение, что, может быть, в корпус мины забыли вложить тол. Я веду его к мине. «Давай, проверим», – говорит он, достает из сумки бикфордов шнур, поджигает мину. Оба отбегаем на безопасное расстояние. Взрыв – и деревья вокруг образовавшейся воронки ложатся веером. Счастливый случай, быть может, один из ста тысяч подобных, когда мина, казалось, неизбежно должна была взорваться без чеки, но не взорвалась. И это, вероятно, произошло потому, что пружинка во взрывателе заржавела, боек не сработал.
…Но далеко не всем сопутствовало такое везение. И после гибели Маруси Пашковой выросли новые могилы минеров на Оштинской земле.
8 августа нелепой смертью погиб во взводе мальчиков Петя Печугин. Как всегда, рано утром взводы девушек шли на свое минное поле мимо уже разминированных участков. На обочине шоссе стоял штабель обезвреженных мин. Петя возился у самой дороги с миной, к которой прилаживал проволоку, другой конец ее был прикручен к дереву через дорогу. Увидев нас, Петя закричал: «Девки, не заденьте за проволоку!» Я сразу поняла, что Петя хочет таким образом подорвать мину или весь штабель. По-видимому, конец проволоки он успел просунуть в чеку. Все осторожно перешагивали через нее, но кто-то из нас все-таки задел ногой. Вся сила взрыва пришлась на Петю, ожоги оказались смертельными. В этот же день погиб во время разминирования противотанковой мины Александр Есин… В августе мы перебазировались в деревню Карданга, жили в двухэтажном, чудом сохранившемся доме. Все поля у деревни были заминированы минами ЯМ-5, причем формуляров (документов) на эти поля у нас не было. Работать было очень сложно: не знаем, сколько на этом поле рядов мин, сколько всего мин. Проходили поле 3-4 раза, и каждый раз находили всё новые и новые мины.
Очередное несчастье случилось 28 августа. Подорвалась семнадцатилетняя Женя Панфилова, девушка из Девятин. Скорее всего, Женя наступила на противотанковую мину, под тяжестью ее тела крышка мины прогнулась и выдавила чеку. От Жени почти ничего не осталось. Лишь собрали некоторые части тела, да кусочки розового сарафанчика висели на дереве… Она была самой красивой девушкой нашего батальона – стройная, светловолосая, с глубокими синими глазами.
Через два дня, 30 августа, на Кардангском поле прозвучал еще один мощный взрыв. Погиб командир взвода мальчиков Вячеслав Попов, 1928 года рождения, самый юный из всего батальона минеров. Парень пришел на разминирование добровольцем. Немало пришлось ему посбивать пороги районного начальства, чтобы разрешили ехать в Ошту. А причина пойти на разминирование у Славы была весьма веская: к 1944 году на фронтах Великой Отечественной войны погибли его отец и двое братьев. Парень горел лютой ненавистью к фашистам. По количеству снятых мин взвод мальчишек всегда был впереди всех. На личном счету Попова тоже было более тысячи обезвреженных мин.
В сентябре начали разминировать противопехотные минные поля. Одно из таких полей было «начинено» минами ПОМЗ-2 натяжного действия. ПОМЗы были очень коварны. Притаится эта «чугунка» с ребристой поверхностью где-то в очень густой траве, стоит на колышке в полуметре от земли, сверху от взрывателя идут в землю тонкие проводки. Не заметишь проводка, заденешь ногой, сорвешь чеку со взрывателя, и сотни осколков поразят тебя. Трава на поле была, как назло, почти в человеческий рост. И хотя работали на безопасном друг от друга расстоянии (75–100 метров), взрыва можно было ожидать в любой момент. И он произошел.
В тишине раздался отчаянный девичий крик и стоны. Наденька Ерикова умирала от кровопотери: десятки осколков поразили ее маленькое тело. Так погибла медицинская сестра, с отличием окончившая курсы и не успевшая поработать по своей специальности. С первого дня и до дня своей гибели она работала непосредственно на разминировании. Нади Ериковой не стало 19 сентября 1944 года. Она похоронена на Водлицком кладбище… И еще не раз в сезон 1944 года мы шли за гробом своих друзей-минеров, провожая их в последний путь.
А работа на минных полях шла своим чередом. В начале сентября к нам поступило пополнение, из состава которого тоже были сформированы взводы и отделения. Теперь было нас уже две роты, а не одна, как в самом начале работ…
На все минные поля ходили пешком. И за пять, и за десять, и за пятнадцать километров. Порой уставали так, что не было сил добраться до землянок. Казалось, вот сейчас упадешь и больше уже не встанешь. Ребята были выносливее девчонок. Когда видели, что мы уже совсем раскисали, старались подбодрить нас, заводили какую-нибудь задорную или боевую песню, и на наших лицах вдруг появлялись улыбки, и откуда-то брались силы дойти до своих землянок…
20 октября погибла Шура Харитонова, отлично знавшая минно-подрывное дело, командир отделения, лучшая из минеров. Во второй роте в этот же день хоронили Розу Гребневу. 27 октября на таком же болоте погибла шестнадцатилетняя Тася Новожилова. Раньше, в сентябре, во второй роте погиб на противопехотном поле парень из Шолы Виталий Пелевин, ранена Лида Патрашова (осталась без ступни ноги)…
Страшно было уничтожать огромные фугасы, предназначенные для поражения большого скопления живой силы противника. Их планировалось «пускать в действие» с помощью дистанционного управления. Но они так и не были использованы частями нашей 368-й стрелковой дивизии, а нам эти фугасы пришлось подрывать без всякого дистанционного управления. Отрезаешь побольше бикфордова шнура, закладываешь в фугас, поджигаешь и бежишь насколько у тебя хватит духа, падаешь на землю и ждешь взрыва… Минеры приобрели уже достаточный опыт и из любой сложной обстановки выходили победителями, проявляя удивительную стойкость духа, мужество и отвагу. Таких было большинство. Помню Аню Фотину, высокую, статную, с пышными белыми волосами. Ее любимым делом была самая рискованная работа – подрыв штабелей мин, минных завалов, и она всегда отлично справлялась с этим. Нельзя было отказать в мужестве и отваге командиру взвода Тамаре Котовской. Она всегда была среди своих бойцов, в экстремальных обстоятельствах умела найти правильный выход из самого сложного положения.
Блистательно организовал работу во взводе мальчиков Осип Еремин, заменивший Славу Попова после его гибели. Этот взвод обезвреживал мин раза в полтора больше, чем взводы девушек. У парней был особый «нюх» на мины, зато девчата проявляли больше осмотрительности в работе.
Среди героев разминирования нельзя не назвать Милу Ивойлову, Сашу Крашенинникову, Лиду Квасову, Шуру Заморину – девушек из Девятин… Прекрасно работали Татьяна Фотина, Валя Малашова, Вера Гришкина, Мария Демидова, Клава Маратаева, Николай Амосков, погибшая при исполнении служебного долга Зина Яковлева. Анастасия Максимова и Мария Кузнецова получили ранения… А в общем-то все минеры причастны к общему подвигу во имя Родины. Они сделали всё возможное для того, чтобы ускорить возрождение из пепла села Ошта…
