Солдатские вдовы. Сколько страданий выпало на их долю! Выстояли, страну подняли, детей вырастили.
Мы уже рассказывали о судьбах жителей села Мегра, на долю которых выпало военное время и обязанность защищать Родину, пасть на полях брани Великой Отечественной.
Сегодня мы расскажем о солдатских вдовах.
Татьяна Васильевна Теракова, оставшись в 1963 году после смерти мужа-фронтовика одна с четырьмя малолетними дочерьми, больным отцом и матерью на руках, хорошо понимала все их беды и печали, а потому записанные ею в далеких 80-х рассказы односельчанок пронизаны особой светлой грустью.
«Сидим с Еленой Крохиной в светлой комнате в её доме, и Елена Андреевна, горестно улыбаясь, а иногда смахивая непрошенную слезу, рассказывает: «Землю пахала на перекопном плуге. Приду домой на обед, а поесть нечего. Погреюсь – и снова в поле. Даже своего медного самовара угольками не грела: чаю в шкафу не было, пока не пришли в дом квартиранты, а о хлебе и говорить нечего. Нам за труд платили зерном, получали мы граммы в колхозной кладовой один раз в 7–10 дней. Отправлю, бывало, сынишку за зерном, он ячмень и рожь принесёт в сохранности, а гороху каплю. Спрошу, почему мало принёс, а он мне: «Я дорогой маленько погрыз». Варить и нечего. Высушу зерно – иду на жёрнов, который был установлен в одном из сараев деревни Часовенской. Уже поздно, а мы с товаркой мелем зерно и поём, то ли от горя, то ли от радости, что хлеб будет. Если на одной лошади вспашу 33 сотки земли, то мне в награду из колхозного фонда дадут 1 литр молока и 300 грамм ржи. Чтоб обязательно выполнить нормы, я брала с собой в поле погонщика — сына шести лет. Овёс мы с товаркой, Анной Пудровой, жали до сумерек. Серпы бросим на полосу – и собирать снопы в суслоны. Пока собираем, стемнеет, едва серпы отыщем – уже не видно их. Силосные ямы мы всегда открывали с Пашей Крохиной, долбили ломами мерзлую землю, вот теперь руки и болят. На ногах у меня были большие сапоги, нет, не свои, а подарок Ивана Абакшина. А как я их берегла для работы! За плугом хожу в сапогах, а домой в тапках. Никогда не забуду, как мы с Анной Веселковой землю под озимую рожь пахали в парусиновых башмаках. До обеда в них ходили, а с обеда – порвались…».
«Восемь соломинок-рук каждодневно просили хлеба у Марии Кюршиной. Когда её муж уходил на фронт, старшему сыну Борису было шесть лет, дочери Людмиле три года, Вале – два, а Галинке 8 часов (она родилась в час ночи, а в девять часов утра её папа ушёл на фронт и не вернулся). Из мёрзлой картошки с примесью травяной муки пекла оладьи, варила суп из кусочков довоенных кож, что висели на чердаке… «Выжму портянки, надену сапоги рваные и опять вперёд, на пастбища», – вспоминает Мария Яковлевна».
И так, подчеркивает Татьяна Теракова, жили все солдатки, которые, кроме самоотверженности в труде жертвенно помогали фронту – сдавали деньги на строительство танковой колонны «Вологодский колхозник»: на неё сельчане собрали 50 миллионов рублей.
И откуда они брали силы?