Сегодня исполняется 79 лет со дня полного снятия блокады Ленинграда
27 января 1944 года закончился один из самых трагических эпизодов Великой Отечественной войны. Была полностью снята блокада Ленинграда, которая продолжалась 872 дня. Ленинград – единственный в мировой истории город, который смог выдержать почти 900-дневное окружение.
В годы войны лишения испытывала вся страна, но на долю ленинградцев выпали самые страшные испытания. На сегодняшний день в Вытегорском районе проживает две свидетельницы тех ужасных дней. Они – дети блокадного Ленинграда.
Из воспоминаний Галины Анисимовой: «Когда началась война, наша семья жила в Красносельском районе Ленинградской области, ст. Кипень. Отец Григорий Торопов работал начальником машинно-тракторной станции, мама Сусанна Михайловна – в паспортном столе. Мне было семь лет, сестре Рите – 2,5 года.
Хорошо помню, как мимо нашего дома день и ночь шли люди, ехали машины, подводы – все уходили от немцев. Вражеские самолеты на бреющем полете расстреливали эти нескончаемые колонны. Однажды под один из таких обстрелов попали мы с мамой и сестренкой и только чудом уцелели.
В первое время многие верили, что война закончится скоро – через 3–4 месяца, поэтому родители не уезжали из Кипени. Папа вступил в истребительный батальон, мы стали редко его видеть. В начале августа отец, придя домой, сказал, что немцы подходят, и нам нужно уезжать. И мы отправились в Ленинград к родственникам. Позднее узнали, что наш дом на следующий день разбомбили.
В Ленинграде мы жили у родственников отца, в их доме на проспекте Обуховской Обороны на берегу Невы. Папа ушел в народное ополчение, хотя по здоровью был освобожден от службы в армии. Мама устроилась работать дворником, и во время бомбежек тушила на крышах «зажигалки» (зажигательные бомбы).
В сентябре 1941 года я пошла в первый класс. Когда замкнулось кольцо блокады, начались обстрелы и бомбежки Ленинграда. Помню, как было страшно. В течение дня несколько раз приходилось спускаться в подвал, который служил бомбоубежищем, поэтому в октябре младшие классы перестали учиться.
Так как взрослые работали, мне приходилось присматривать за младшими детьми. Тогда я научилась читать. Одна из первых книг – «Мальчик из Уржума» Антонины Голубевой о детстве и юности Сергея Кирова.
Дом, в котором мы жили, был с печным отоплением, и я сама топила печку. Хорошо, что дрова были заготовлены до войны, поэтому мы не мерзли. За водой ходили на Неву.
Первые месяцы еще были запасы продуктов, но зимой начался голод. Ели студень из столярного клея, на олифе жарили пайковый хлеб. Постоянно хотелось кушать.
В ноябре 1941-го отец был ранен и до апреля следующего года лежал в госпитале. Мама пешком через весь город ходила навещать его. Уходя, она каждый раз с нами прощалась, так как неизвестно было – вернется ли. Один раз она взяла нас с сестренкой в госпиталь, там мы пели песни раненым. Они были очень рады, что пришли дети, и угощали нас из своих пайков.
Благодаря появлению «Дороги жизни» к весне 1942-го были увеличены нормы выдачи хлеба, а на детские карточки даже давали шоколад.
1 июня 1942 года нас эвакуировали на катере через Ладожское озеро. До Финляндского вокзала ехали на трамвае (они к тому времени уже ходили!), дальше на поезде. Там всех накормили гороховым супом с тушенкой. Порции были большие, а много есть сразу нельзя, но люди были голодные, не могли сдержаться и некоторые умирали. Нам посчастливилось благополучно пересечь озеро. Потом нам сказали, что 31 мая и 2 июня катера с людьми были потоплены.
Из эвакуации мы вернулись лишь в октябре 1945 года».
В силу своего возраста Алевтина Абакшина многого не помнит – знает только по рассказам мамы. О том, что их семья в ожидании эвакуации жила в доме, где располагался эвакуационный пункт, и хотя машины по дороге жизни ходили регулярно: с большой земли везли продовольствие, боеприпасы, оружие, медикаменты и почту, а обратно увозили из блокадного города жителей – ждать пришлось очень долго. О том, как офицер из штаба, пожалев девчушек, дал им по куску сахара – мама Алевтины до конца жизни вспоминала с благодарностью этого человека. О том, как их семья чуть не оказалась под угрозой расстрела, когда безграмотная бабушка вместо клюквы с болота принесла разноцветные фашистские листовки с призывом сдаваться, которые под страхом смерти нельзя было даже в руки брать.
Но все же несколько ярких моментов остались в ее памяти навсегда: как в 43-ем маму выносили во время эвакуации на носилках (она так ослабла, что самостоятельно идти уже не могла); как ехали, чтобы вошло больше людей, стоя в кузове автомобиля по дороге жизни; как прямо перед ними машина ушла под лед, вместе со всеми людьми, так тихо, безмолвно, безропотно, и как водитель их автомобиля резко вывернул и только благодаря ее реакции (за рулем была женщина) они уцелели.
«С Божьей помощью добрались до пункта распределения эвакуированных, в Вологде, – вспоминает Алевтина Ивановна. – Дети плакали, когда не наедались жидкой кашей, размазанной по тарелочкам, просили еще – они не понимали, что истощенному организму опасно сразу давать много пищи… В 1946 году приехали в Вытегру». В Ленинград семья так и не вернулась.