2019-й для вытегорской земли богат на юбилеи. Вот и вчера, 23 августа, она приняла участников XXXV Научно-практической конференции «Клюевские чтения, посвященной 135-летию поэта Николая Клюева.
К традиционным афишам о проведении данного литературного праздника все уже привыкли. И если в первые годы его организация повлекла за собой яркий всплеск интереса местных жителей к творчеству нашего знаменитого земляка, то постепенно он стал угасать. И сегодня, несмотря на то, что на Красной горке в Вытегре появился памятник «певцу олонецкой избы»», немногие из вытегоров вспомнят факты биографии и строки произведений Николая Клюева. А ведь жизнь его была неординарной, язык произведений наполнен верой в Россию, в возрождение. Вот как об этом рассказал кандидат филологических наук, профессор, заведующий кафедры литературы Института Истории и филологии Вологодского государственного ун6иверситета Сергей Баранов:
– Судьба Николая Клюева – и в биографическом плане, и в литературном – была непростой. Родился он в одной из деревень Коштугской волости, входившей по тогдашнему территориально-административному делению в состав Олонецкой губернии. В какой именно деревне – неизвестно, поскольку в метрической книге Сретенской церкви с. Коштуги, где будущий поэт был крещен, как место рождения указана лишь волость. Отец поэта, Алексей Тимофеевич, выходец из крестьян. Мать, Прасковья Дмитриевна, воспитывалась в старообрядческой семье. Благодаря ей он уже семилетним мальчиком овладел грамотой по Часослову, «как чертог украшенному», приобщился к народному поэтическому творчеству и к духовному наследию Древней Руси.
В 1893–1895 годах Николай Клюев учился в Вытегорской церковноприходской школе, затем закончил двухклассное городское училище, поступил в Петрозаводскую фельдшерскую школу, но через год ушел из нее по состоянию здоровья.
О его биографии на рубеже веков документальных свидетельств почти не сохранилось. Собственные же воспоминания поэта об этом периоде жизни (автобиографические заметки, повесть «Гагарья судьбина») облечены в художественную форму и не могут расцениваться как полностью достоверные. Согласно им, юный Клюев проходил суровую выучку у соловецких старцев, принадлежал к секте «белых голубей-христов», странствовал по России от норвежских берегов до гор Кавказа. Во время этих странствий ему довелось видеть Льва Толстого и исполнять перед ним религиозные песнопения собственного сочинения.
Революционное брожение в России начала XX века захватило и Николая Клюева. За подстрекательство крестьян Макачевской волости к противоправительственным действиям он был схвачен в январе 1906 года полицией и провел шесть месяцев в тюрьмах Вытегры, Петербурга и Петрозаводска. Политической деятельностью продолжал заниматься и после освобождения. Поддерживал связи с Всероссийским крестьянским союзом, с социал-революционерами и социал-демократами. В 1907 году ему пришлось надеть солдатскую шинель. За отказ брать в руки оружие по религиозным убеждениям подвергся очередному аресту. Врачи Николаевского военного госпиталя в Петербурге признали его негодным к военной службе. После этого он обосновался в д. Желвачево и занялся литературным творчеством.
Свои стихи Клюев впервые опубликовал в петербургском альманахе «Новые поэты» в 1904 году. Поворотным моментом его биографии стала переписка с Алексанром Блоком, который увидел в нём представителя здоровых народных сил и помог ему войти в мир литературы. Произведения поэта начали появляться в известных периодических изданиях (в журналах «Современник», «Русская мысль», «Заветы», «Северные записки», «Золотое руно», «Гиперборей» и др.). В 1912 году вышла первая поэтическая книга Николая Клюева «Сосен перезвон». За ней последовали другие: «Братские песни», «Лесные были» «Мирские думы».
Искушенной публике начала XX века он явился как поэт из народных глубин и поразил ее необычными образами, сочностью языка, глубоким знанием потаенных сторон духовной жизни северного крестьянства. Миром, который открылся в его стихах, восхищались Александр Блок и Николай Гумилев, Анна Ахматова и Сергей Есенин. Глубокое впечатление эти стихи произвели на императрицу Александру Федоровну.
По тематике творчество Клюева примыкало к «крестьянской поэзии», представленной именами Алексея Кольцова, Ивана Никитина, Ивана Сурикова, Спиридона Дрожжина. Сам Клюев от такого литературного родства не отказывался. Но едва ли не с самого начала было ясно, что масштаб его дарования не исчерпывается мастерским описанием деревенского быта и сочувствием горькой участи крестьянина. Постоянное стремление обнаружить за внешностью явлений их глубинную суть, ощутить «присутствие Создателя в созданье» давали повод считать его наследником символистов.
Клюев восторженно принял не только Февральскую, но и Октябрьскую революцию 1917 года и, подобно многим литераторам-современникам, попытался представить ее в своих произведениях как долгожданное преображение всей жизни, как грандиозный духовный переворот, равный по значимости сотворению мира. Но происходившие в стране события быстро развеяли поэтические иллюзии. В первые послереволюционные годы, несмотря на бытовые неурядицы и трудности, он еще чувствовал себя активным участником культурной жизни. Без него не проходили массовые общественные мероприятия в Вытегре. Он сотрудничал в местной периодической печати, выступал с чтением своих произведений в Петрограде. Отдельными изданиями выходили книги его стихов и поэмы («Красная песня», «Медный кит», «Песнослов», «Избяные песни» и др.). Затем положение стало ощутимо меняться.
Для ревнителей советской идеологии Клюев был чужаком даже в первые послереволюционные годы, когда допускалось хотя бы относительное свободомыслие. В 1920 году его исключили из Российской коммунистической партии «за религиозные убеждения», отказаться от которых он не хотел и не мог. Попытки поэта проникнуться духом «социалистического строительства», воспеть на свой лад вождя пролетариата и смириться с засилием большевизма в стране оказались безуспешными. Он продолжал сохранять верность крестьянскому укладу жизни и считать избу «святилищем земли», а деревню хранительницей главных человеческих ценностей. Индустриализация воспринималась им как зло, как угроза культуре («Неподвластен турбине незримый Царьград», «По Тютчеву зубило не тоскует»).
Упорное нежелание «певца олонецкой избы» подчиниться «требованиям эпохи» привело к тому, что выразители интересов пролетариата поспешили похоронить его как поэта и объявить творчески несостоятельным. На протяжении 1920-х годов шло постепенное вытеснение Николая Клюева из литературы. Он был причислен к «кулацким поэтам», а словом «клюевщина» клеймили «мужиковствующих» писателей, не находивших в себе сил отрешиться от многовековой культуры русского крестьянства. В феврале 1934 года поэт был арестован и сослан. Последние годы его жизни прошли в Томске. В июне 1937-го его вновь арестовали по ложному обвинению в создании монархической и церковной организации, а спустя несколько месяцев расстреляли.
Едва ли не на полстолетия литературное наследие Николая Клюева было выведено из культурного оборота. Вновь печатать его произведения, и то небольшими по тем временам тиражами, начали лишь в 1970-е. А реальный масштаб наследия поэта открылся читающей публике в самом конце XX века, когда стали доступны произведения, ранее не печатавшиеся.
К сожалению, далеко не все творения поэта «пережили прах» создателя и «убежали тленья». Безвозвратно, по-видимому, утрачен текст пьесы «Красная Пасха», мало что осталось от поэмы «Каин». Но, к счастью, сохранились рукописи незаконченных поэм «Погорельщина», «Соловки», «Песнь о Великой Матери», стихотворного цикла «О чем шумят седые кедры». Дошло до нас и несколько произведений, написанных в ссылке. Они свидетельствуют о том, что талант Николая Клюева в крайне неблагоприятных для творчества условиях не только не угас, но и достиг новых вершин. Последние его поэмы являются масштабными по замыслу произведениями, посвященными судьбам народа в переломные моменты его истории. Несмотря на доминирующий трагический колорит, главное в них – вера в преображение многострадальной России, в неистребимую способность народной души к возрождению.
С использованием материала сайта «Культура Вологодской области».
***
Николай Клюев.
Сердцу сердца говорю:
Близки межи роковые,
Скоро вынесет ладью
На просторы голубые.
Не кручинься и не плачь.
Необъятно и бездумно,
Одиночка и палач –
Все так ново и безумно.
Не того в отшедшем жаль,
Что надеждам изменило,
Жаль, что родины печаль
Жизни море не вместило.
Что до дна заметено
Зарубежных вьюг снегами,
Рокоча как встарь, оно
Не заспорит с берегами.